Фабрика.
1.“Мы тебя любим, Паша!”, - раздавалось за тонированными окнами запорожца, в котором знаменитая группа “Корни” ехала на очередной концерт. Вот уже больше года ребята колесили по бескрайним просторам Российской Федерации и ближнего зарубежья, отрабатывая кабальный контракт с “Фабрикой звёзд”. Голубой запорожец изрядно пообтрепался на славящихся своим качеством российских дорогах, и двигатель его ревел, подобно слону, в яйца которого впился злой крокодил. Это было неудивительно, ведь командировочных, так нерегулярно присылаемых из Москвы едва хватало на “Ролтон” для группы и солярку для их железного коня.
- А я тут недавно рекламу видел, так там мы ездим в лимузине, - мечтательно протянул Паша. - Почему нам не дадут хотя бы, “девятку”? - Пропел он противным голосом, каким поют жирные кастраты средних лет. Но не успел он насладиться своим певческим мастерством, как лицо его исказила гримаса боли, а в голове его, словно бы разорвалась шаровая молния. В глазах у Паши потемнело. Причина была проста и известна всем “фабрикантам” - микрочип, вживлённый в мозг каждой сошедшей с конвейра звезды дал электрический разряд – неизбежная награда за критику руководства.
- Пашок, ты поаккуратнее с критикой руководства, - ты же ведь за баранкой. Не забывай, что мы не должны погибнуть до истечения срока контракта, если не хотим, чтобы наши семьи были проданы в рабство вьетнамским товрищам, - подал с заднего сиденья голос Хачик.
- Да знаю я, знаю. Зачем напоминаешь, ара? - Паша уже пришёл в себя. - Ты лучше скажи, где мы сегодня выступаем.
- В клубе “Голубая Лагуна”. Туда половина “норильского никеля” на нас придёт.
- Это хорошо, что клуб. А то на Белоруси, в Гомеле – целый стадион собрали. Я уж думал, что с целыми жопами нам оттуда не уйти.
- А мы и не ушли, - улыбнулся было Хачик, но трое остальных наградили столь выразительными взглядами, что он решил не продолжать.
- Хачик, забыл?! - процедил сквозь зубы Паша. - Не было этого. Не было. - Паша ударил по тормозам запорожца. - На выход, Подружки!
Перед группой “Корни” был клуб “Голубая Лагуна”, светившийся весёлыми голубыми огоньками в тёмной и холодной норильской ночи.
2. Здравствуй, Ростов-папа! - весело крикнул негретёнок Тимати.
За милицейским кордоном его встретили одобрительными криками, по смыслу сводящимися к “Бей черножопых”. Чёрные тучи затягивали небо. Надвигалась гроза.
- Много нынче фанатов, - улыбнулся Тимати, окинув взглядом толпу бритоголовых россиян за милицейским кордоном. Сопроваждавший его страж правопорядка рассеяно кивнул:
- Да-да, именно фанатов. - Милиционер нажал кнопку на рации. - Ку-Клукс-Клан Линчу, Ку-Клукс-Клан Линчу, как слышите?
- Слышу вас, Ку-Клукс-Клан. - Раздалось донсли радиоволны. - Должите ситуацию.
- Завезли мясо, повторяю: завезли мясо.
- Вас понял, везите мясо на шашлык.
- Везу мясо на шашлык. Отбой. - Спрятав рацию, милиционер повернулся к Тимати, - пошли, звезда! Фанаты ждут.
- А где моя группа “Банда”? - Тимати было не по себе. Негретосик явно чувствовал себя не в своей тарелке в чужом российском городе.
- Сидят за наркотики.
- Как так, - сидят?
- Конопля. - Отрезал милиционер.
Бля, - подумал Тимати, не видать им теперь баб, как своих ушей. Ему стало грустно за коллег. Он уже начал скучать по Джокеру – своей безответной любви. Но надо же понимать, что контракт – есть контракт. Стать звездой – это не просто переспать с Аллой Пугачёвой, хотя это – пожалуй, самое страшное. Быть звездой – это отдавать долг Первому каналу, пока бъётся твоё чёрное сердце.
Но тут новая мысль посетила его чёрную, в мелких афрокудряшках, голову: “Зато теперь я один буду ездить на “девятке” - улыбнулся Тимати и пошёл под руку с сотрудником МВД на стадион “Россия”.
3. “Да, не стоило воровать коноплю с бескрайних ростовсих плантаций, - размышлял Джокер, сидя на тюремных нарах и глядя на южнороссийский закат. - Теперь припаяют два года за воровство. Надо было купить в ларьке, как делают все нормальные люди. Но командировочных, так нерегулярно приходящих из Москвы хватает лишь на перловую кашу, да на солярку.”
Джокер горько вздохнул. Джокеру было плохо. Тюремная пища не могла насытить его огромного желудка, но лишь пораждала ядовитые газы и угрожающее урчание в кишечнике.
Джокер отвернулся от окна и осмотрелся – кругом лежали ещё тёплые трупы сокамерников. Да, Джокер не зря сел у окна – ему иногда самому становилось немного не по себе от запаха своих газов. Неудивительно, что некоторые заключённые предпочли более лёгкую смерть. Помочиться на розетку или сделать харакири вилкой куда лучше, нежели мучительно умирать, подобно героическим бойцам на реке Ипр.
Джокер лёг на нары и уставился в потолок. “Да, быть звездой – это не только халявные оргии с учениками и ученицами младших классов, но и полная тягот и лишений тяжёлая жизнь. Да и жизнь ли это?”
4. - Привет, мальчишки! - распростёр объятия старый гомосек, до боли кого-то напоминавий Паше. - Я хозяин клуба “Голубая лагуна”, Боря Моисеев. Такой же, как вы. - Гомосек манерно поклонился.
- А разве вы не в Москве? Музыка, концерты, вечеринки – вас же постоянно показывают в новостях. - игриво спросил Хачик.
- В новостяяяях, - протянул Боря. - В новстях меня показывают потому, что на телевидении – все гомосеки. Даже дамы – розовее не бывает. - Боря мило улыбнулся. - А что касается Москвы, то многие думают, что я там. Но жизнь - такая странная и чудесная вещь. Однажды после концерта мне принёс цветы один очаровательный молодой человек, наши глаза встретились, и я понял, что вот он – мой принц на голубом коне.
- Как романтично... - вздохнул Хачик.
- Да, чертовски романтично - просиял Боря. - А потом мы встретились, познакомились поближе. Он оказался большим человеком в “Норильском Никеле”. Мы поехали в Голландию и поженились, а потом провели сказочный медовый месяц на Богамах.
- Всё бы отдал, что со мной так было, - на глазах Хачика блестели слёзы умиления. Пашу мутило.
- Обязательно случится. Ты же звезда, - Боря положил ему руку на плечо. - А теперь живо в гримёрку: до концерта полчаса!
По пути в гримёрку, Паше пришла мысль, что Хачика придётся убить. Или хотя бы кастрировать. Разве можно теперь спокойно спать с ним в одном “Запорожце”. А ещё Паша подумал о том, как сказочно повезло группе “Фабрика” - ведь они отрабатывают контракт в Москве.
5. - Всё таки здорово, что мы отрабатываем контракт в Москве, прекрасной столице нашей славной отчизны, - неуверенно подала голос фабрикантка по имени Сатаней и с грустью устремила взгляд в московское небо.
- Да, - тоскливо согласилась Ира. - Говорят, Пашеньку в Гомеле целым стадионом пёрли.
- Зато у него есть голубой “Запорожец”. А мы тут, - Сатаней окинула взором Тверскую улицу – за год стадионов десять обслужили, а у нас и того нет.
- Начальство сказало, что мы годимся лишь для такой работы, - с ненавистью произнесла Саша. - И что для общества лучше, когда рот у нас чем-нибудь занят.
- Да, быть звездой – это не только оргии с Филиппом Киркоровым, хотя это, пожалуй, самое противное. Быть звездой – это уметь продавать себя.
Перед ними остановился раздолбанный “москвич”.
- Почём берём, девочки?
- И берём и даём – по сто баков за час.
- По две пачки “Ролтона” каждой за ночь. Прыгайте в тачку, пока я не передумал.
- Идёт, - хмуро согласились фабричные шмары и стали загружаться в ржавое изделие отечественного автопрома.
Эпилог:
Тимати был зажарен на вертеле под авации целого стадиона в городе Ростов. Никто до сих пор не знает, зачем. Говорят, это древняя ростовская традиция.
Вскоре после этого Хачик пал жертвой СПИД, а группа “Корни”, порвав на его похоронах два баяна, уехала в Голландию, где имеет большой успех. Половину зарабатываемых средств “Корни” жертвуют в фонд поддержки сексуальных меньшинств. На могиле Хачика поставили голубой “Запорожец”, который всё равно уже не ездил.
Группа “Фабрика” распалась сразу по истечении контракта. Саша уехала в Тайланд, где продалжала работать по профессии до того, как её смыло цунами. Ира вышла за муж за Диму Булыкина, который к тому времени нашёл себя в кёрлинге и обрёл всемирную популярность. А о девушке с прекрасным именем Сатаней ничего достоверно не известно. Говорят, недавно её видели в Питере с Осамой Бен Ладеном, но эти данные не получили официального подтверждения.
Следы Джокера теряются в бескрайней сибирской тайге.
Быть звездой – это не весёлый разврат, но суровый тяжкий труд